| |
Алексей Толкачев
Цирк зажигает огни
Под бодрый марш Дунаевского на манеже безумствует парад-алле. Так начинаются три часа счастья. Счастья, с которым не хочется расставаться и по окончании представления.
- А можно посмотреть, как кормят зверей?
- Мама, купи мне шарик со слоном!
- А я хочу маску клоуна!
- Пап, научишь меня кататься на одноколесном велосипеде?
- Бабушка, я передумал! Я не буду космонавтом, я стану укротителем тигров!
Когда-то было так. Кажется даже, будто совсем недавно. А кто-то скажет, давно. Из нынешних-то цирковых многие тогда еще и не родились. Четверть века - это как, много или мало? Четверть века назад в стране закрылся последний цирк.
На Цветном бульваре в этот час было тихо. Только изредка из конюшен доносилось ржание. В здании под номером тринадцать окна не светились. Электричество стало дорогим удовольствием, так что, жили, большей частью, при свечах. Выделялось лишь одно окно на втором этаже - там во все сорок ватт празднично сияла лампочка накаливания. Здесь принимали гостя. Эта большая комната, бывшее помещение цирковой бухгалтерии, а ныне жилище Дживана и Сурена Багдасаровых, служила излюбленным местом для посиделок в узком кругу.
Собрались четверо. За конторским столом в потертом кожаном кресле сидел Борис Тимофеевич, мощный широкоплечий мужчина под шестьдесят, бывший клоун, в прежние времена выступавший на манеже под именем Бит. Ныне же все и в клане, и в окрестностях, величали его не иначе как Папа Боря. Чуть поодаль на своей кровати расположился Дживан Багдасаров-старший в нынешнем поколении династии дрессировщиков. У стены на пятнистом пуфе ссутулился Миша Коваль, ветеринар по кличке - профессия и фамилия не оставляли выбора - Коновал. Лечил Миша и зверей, и людей. Причем, не только членов клана. Мог и больной зуб вырвать, и роды принять. В трущобах Цветного и на окружающих территориях пациентов хватало. Для них услуги доктора Коновала были уже, разумеется, не бесплатны.
Четвертым же был гость - вольтижер, некогда тоже выступавший на манеже Старого цирка, и даже в одной программе с клоуном Битом. Но после закрытия арен он, в отличие от большинства коллег, не остался в "семье", а пустился на вольные хлеба. С несколькими такими же любителями свободы создал бродячий балаган. Представлений, разумеется, не давали - ушли времена, когда люди готовы были платить деньги за шоу. Однако не перевелись охотники до азартных игр. Балаган предлагал сыграть в очко, в сику, позже и рулетку организовали. Ну а поскольку заправлял игровой частью фокусник манипулятор, то этот бизнес, и так-то, как правило, не убыточный, в их балагане был стабильно прибыльным. Фокусник, впрочем, действовал деликатно и свое искусство пускал в ход очень умеренно. Был еще тотализатор - дрессировщик устраивал гонки животных. Предсказания судьбы - на это тоже, иной раз, у кого-то монетка находилась. Вера в чудо у людей оказалась сильней тяги к искусству... Словом, не сказать, что доходы были велики, однако, худо-бедно, колесил балаган по стране уже третий десяток лет. Теперь же, оказавшись в Старой Москве, бывший вольтижер, конечно, не мог не навестить давнего своего товарища Бита. И, по правде сказать, дело было не только в воспоминаниях о цирковой молодости. Дружеские отношения с серьезными гангстерами - вещь чрезвычайно полезная в такое-то неспокойное время.
- Стало быть, все картишками промышляете?
- Да, основная касса с игры насыпается.
- А как насчет реальных дел?
- Реальных, это каких? Разбой, что ли?
- Ну зачем так? - усмехнулся Папа Боря, - Почему разбой? Платные услуги по защите от нехороших людей.
- И наказание нехороших людей, - добавил Багдасаров, потягиваясь на кровати.
- Нет, ребята, вы меня знаете. Это не по нашей части.
- Не по вашей, говоришь? А мы вот тут в "Иисусе" недавно читали: какие-то молодцы фуру с водкой обчистили на Ярославском шоссе. С участием дрессированных животных. Работа не наша. Для Запашных тоже мелковат масштаб. А кто ж тогда?
- Дык, ясно, кто. Не знаю, что там в вашем "Иисусе" пишут, я другого боггера читаю - "Карма полис". А там про этот случай во всех подробностях расписали. Там медведь и слониха работали. Медведя на водил пустили, а слониха ящики из фуры в кибитку перекидывала. Так что это Дуровы с проспекта Мира пошалили. У них как раз медведь и слониха.
- И крокодил еще, - сообщил Коновал.
- Крокодил? На хрена? Они ж вроде не дрессируются?
- А они его и не дрессируют. Просто подъезжают к клиенту, крокодила перед ним вываливают и говорят: "Хочешь жить - гони монету". Они совсем отмороженные, эти Дуровы.
- У нас и животных-то нет для таких дел, - сказал балаганщик. - У нас сейчас две черепахи и енот полоскун. С ними, что ли, на большую дорогу выходить?
- Черепахи-то у вас что делают?
- Тотализатор. Наперегонки ползают.
- А енот?
- Предсказание судьбы. Бумажки вытаскивает.
- Я думал, у вас гадалка работает.
- Вот еще! Гадалке платить надо... Еще у нас лошадь, которая умеет считать.
- Небось кассой заведует?
- Да уж, - вздохнул балаганщик, - Наши доходы, пожалуй, и лошадь может сосчитать.
- Ясно-понятно... А что, не надоело по дорогам пылить? Ты ж не мальчик уже. А нам, например, кунстберейтор нужен, у нас лошадей много. Человек ты авторитетный, мы б тебя в семью приняли.
Балаганщик покачал головой.
- За предложение спасибо, Папа Боря. Знаю, оно дорого стоит, а твое слово пуд весит. Но в гангстеры идти - это не по мне. Да и Будда не велит.
- А в картишки людей обдуривать - Будда не возражает?
- Не возражает, - рассмеялся балаганщик, - А вот как ваш Иисус смотрит на то, что вы кровь ручьями льете?
- Ты знаешь... Иисус огорчается. Но тоже не возражает.
После энергетического кризиса 2032-го страна уже никогда не была прежней. Прошедшие после того годы не исправили ситуации. Последовала цепочка новых экономических катаклизмов, а вслед за ними, неизбежно, и политических. Жизнь как-то очень быстро скатилась к феодальному быту: вместо электричества - свечи, вместо автомобилей - лошади. Те, кто владели какими-то простыми ремеслами, ими и кормились. Портные, сапожники, механики да пекари - они всегда нужны. Нейро-лингвистам, про-консалтерам и эффективным менеджерам пришлось хуже. Не говоря уже об арт-консольери, дресс-коучах и прочих подобных несчастных. По всей Старой Москве, практически на каждой площади, а также в помещениях бывших магазинов возникли стихийные рынки. Деньги имели хождение, но популярен был и натуральный обмен. Из деревень привозили мясо, молоко, яйца, овощи, да и в самом городе появились огороды. В целом же в Старой Москве царила страшная нищета.
В Патриотической Слободе жизнь была другая. Там, на территории бывшего Троицкого района Московской области, разместилось правительство и приближенные к нему - в основном те, у кого в свое время нашлись миллионы, чтобы купить место патриция. По всему периметру Патриотическая Слобода была обнесена железобетонной стеной и охранялась со всей необходимой военной мощью. Жили патриции в полном достатке. У Слободы были свои источники дохода - в стране еще оставался лес и цветные металлы, а в Исламской Европе на этот товар еще находились покупатели. Шахты и лесоповалы охранялись почти так же серьезно, как сама Патриотическая Слобода.
С народом всей остальной страны патриции состояли в следующих отношениях: мы с вами доходами не делимся, но и налогов не берем. Мы вас не защищаем, но ничего и не запрещаем. Живите, как хотите, только не стреляйте, не рубите лес и не атакуйте охраняемые объекты. Никакой полиции не было и в помине, так что на улице прав был тот, у кого нож длинней, и кто лучше умел с ним обращаться. Проблемы решал именно нож, а не пистолет - огнестрельное оружие было одним из немногих, но строжайших запретов. За его хранение, как и за рубку деревьев - пожизненная путевка в никелевые шахты или на ту же рубку леса, только уже на государственном лесоповале. Конечно, если дома у тебя спрятано ружье... Да если даже не спрятано, а на стене висит - правительство об этом вряд ли узнает. Но вот дальше получалось не по Чехову: висеть-то на стене ружье могло, а стрелять - никак нет. На звук выстрела тут же явилась бы скрепа, и стрелок уехал бы в известном направлении навсегда. В уличную жизнь, если не доходило до стрельбы, власть не вмешивалась, но наблюдать - наблюдала. Да еще как. Все небо было увешано видеоаэростатами. Да и в самом городе, как шептала молва, повсеместно были скрытые камеры да жучки, размещаемые тайными агентами Слободы. А по улицам ползали скрепы - кибермеханизмы размером с мини-кар, оборудованные "руками" - механическими манипуляторами, способными выполнять разные операции. И скрепы тоже, конечно, были снабжены видеообъективами.
Когда публика перестала покупать билеты и цирки закрылись, куда было идти артистам? Ведь цирковым искусствам учатся с самых ранних лет, и тут уж не до других наук. Так что никакими ремеслами воздушные гимнасты да эквилибристы не владели. А владели только собственной физической силой, да необыкновенной ловкостью. Чем же им было заняться? Занялись тем же, чем в конце прошлого века бывшие спортсмены. Пошли, если сказать языком того же века, в "бригады". Стали "крышевать" рынки, ремесленников, ну и решать разнообразные проблемы силовым путем. Кто лучше артистов цирка был готов к такой деятельности? Из пистолетов-то на улицах стрелять - себе дороже, вот физическая сила и ловкость и вышли на первый план. Коллектив бывших артистов с Цветного бульвара вскоре сделался очень серьезной фигурой в криминальном мире Старой Москвы. Ну и не менее серьезной группировкой стала труппа цирка на проспекте Вернадского. Да так вышло, что между этими кланами разгорелась кровная вражда. И началось-то, вроде, из-за ерунды. Кто-то с кем-то пересекся, не так посмотрел, кто-то кому-то что-то не то сказал - в ход пошли кулаки, а потом и ножи. Пролилась кровь. Потом еще. Ну а потом уж по полной - война за подконтрольные территории, сражения не на жизнь, а на смерть. Договариваться мирно о совместном фартовом бизнесе уже никто не хотел. Так вот и жили бывшие артисты. Цирковые силачи - антиподисты, унтер-маны, крафт-жонглеры, стали бойцами, в драке на кулаках стоящими пятерых. Простые жонглеры и эквилибристы - те метали ножи, камни, бутылки с зажигательной смесью. Цирковые лошади позволили создать кавалерию. Самой же грозной боевой силой стали, разумеется, хищники. У Багдасаровых было восемь тигров, два льва и пять медведей. С таким ресурсом можно было делать большие дела. Но хищники имелись и у противника на проспекте Вернадского. Там дрессировкой занимались Запашные - старый Зигфрид, его сыновья Тристан, Ричард и Тиль, и дочь Герда. После закрытия цирков выросло уже целое новое поколение, пошедшее по стопам родителей и на совесть овладевшее цирковыми специальностями. Был прямой смысл - ведь искусства эти в новых реалиях оказались доходнее и престижнее многих ремесел.
По иронии судьбы, главами обоих цирковых кланов стали клоуны. На Цветном - Папа Боря, а на Вернадского - Марат Алмазов. Хотя, в общем, никакой иронии - эти клоуны в качестве уличных бойцов многим могли дать фору. И тот, и другой, что называется, "родились в опилках", с юных лет учились и акробатике, и жонглированию, и джигитовке, и много еще чему. Борис вообще начинал на манеже как акробат, был унтерманом, то есть, "нижним", держал на себе троих. А у Марата лучше всего выходило жонглирование. Овладев им в совершенстве, он стал делать клоунские номера про жонглера, у которого ничего не получается. Вскоре Борис стал работать с ним в паре. Несколько лет они выступали вдвоем, пока Марат не ушел коверным в цирк на Вернадского. Вот в чем, на самом деле, заключалась ирония судьбы: заклятыми врагами стали бывшие друзья и партнеры - белый и рыжий. А когда-то...
- Здравствуй, Бит!
- Здравствуй, Байт!
- Знаешь, что я тебе принес?
- Не знаю.
- Яблочко! Лови!
Марат кидал Борису яблоко.
- Фу, оно гнилое!
Яблоко летело назад. Но Марат снова кидал яблоко Борису, а вслед за ним:
- Лимон! Лови!
- Фу, он кислый!
- Морковка! Лови!
- Фу, она грязная!
- Картошка! Лови!
- Ой, она горячая!
- Мячик! Лови!
- Фи, он китайский!
Между клоунами в воздушном хороводе кружились яблоко, лимон, морковка, картошка и теннисный мяч. А Байт снова успевал залезть рукой в свой необъятный карман.
- Яичко! Лови!
- Крутое или всмятку?
- Сырое!
Яйцо разбивалось о лоб Бита...
Четверть века назад - давно это или недавно?
- Привет честной компании!
В комнату вошел молодой человек лет двадцати, с бумажным листом в руке.
- В честь чего иллюминация? - спросил он, бросая на кровать пиджак.
- Сколько раз тебе говорить, - рассердился Дживан Багдасаров, - Пиджак на кровать не кладут! Примета плохая.
- Так ведь эта примета что значит? Что билеты продаваться не будут. А мы ими и не торгуем. Так что бояться нечего!
- Молодежь, молодежь, - улыбнулся балаганщик, - Никакого уважения к цирковым традициям. Я вот помню, как-то по молодости сел на барьер спиной к манежу, так тут же по спине шамбольером схлопотал. На всю жизнь этот урок запомнил.
- Вот, познакомься, - повернулся к нему Дживан, - Это братец мой младшенький, Сурен.
Был у Багдасаровых еще средний брат, Тигран, тот жил в отдельных аппартаментах на первом этаже, неподалеку от клеток с тиграми. Еще в династии были две кузины, Гаяне и Шагане, они работали с медведями.
- Я вот вам свежего "Иисуса" принес, - сказал Сурен, разворачивая бумагу, - Почитаем, что в городе творится.
Роль газет выполняли боггеры - печатные листы, расклеивавшиеся по стенам домов и раскладывавшиеся на рыночных прилавках. Распространялись боггеры бесплатно. Платить за них все равно никто не стал бы, а зарабатывали они тем же, чем в прежние времена радио и телевидение - рекламой. Все популярные боггеры - "Утренний Иисус", "Махамат дереспек", "Карма полис", "Шма, Исраэль", да и те, что масштабом поменьше - "Бхагавад-самачарпатра", "Jah Rastafari Paper", "Voodoo People" - верстали свои издания по одной и той же схеме. Примерно четверть каждого листа занимала религиозная проповедь, еще четверть отводилась под городские новости, на остальном же пространстве царила реклама. К примеру, в "Утреннем Иисусе" она выглядела так.
Мир ворованной* одежды в Сокольниках! Цены божеские. Дешевле не найти. Других раздеваем, вас - одеваем! Кто может воровать - ворует, кто не может - покупает у нас.
* Не укради. (Прим. ред.)
Провидица Дарья. Снятие порчи, сглаза, любовные привороты. Оплата деньгами или продуктами.**
** Колдовство - грех. (Прим. ред.)
Публичный дом*** "Знамя труда". Трудимся без выходных. Ждем гостей 7 дней в неделю, 24 часа в сутки.
*** Не прелюбодействуй. (Прим. ред.)
- Ну и какие ж новости? - поинтересовался Папа Боря.
Ответить Сурен не успел - в комнату ворвался акробат оберман Вася Большаков.
- Новости? - с порога крикнул он, - Вот вам новость! Я узнал, кто наших ребят на Воробьевых горах покрошил! Нашелся свидетель. Проезжали, говорит, две девицы. Одна на белом тигре, другая на лошади, с луком.
- Принцесса и Девочка, мать их! - Дживан подскочил на кровати.
Принцесса и Девочка. Эта неразлучная парочка с проспекта Вернадского наводила ужас на всех, кто хоть что-то слышал о цирковом мире Старой Москвы. Жестокие убийцы, не знавшие жалости. Та, которую называли Принцессой Цирка, была меткой лучницей, главной звездой аттракциона "Амазонки". Подруга же ее, известная как Девочка-на-Шаре, являлась никем иным, как Гердой Запашной. Она всюду ездила верхом на белом тигре по кличке Шар.
- Давно руки чешутся покончить с этими суками! - воскликнул Дживан. - Пришла пора, Дядя Боря, надо что-то делать!
- Я вот думаю, может, проще всего их сжечь? - подал голос Коновал. Все повернули головы к нему.
- Мы же знаем, они не в цирке ночуют. У них свой дом на Воронцовских Прудах. Ночью подойти по-тихому, с двух сторон стены коктейлем смочить да подпалить... Спальня у них на третьем этаже. На первый им уже будет не пройти, а выпрыгнут из окна - покалечатся. Тогда их голыми руками добить можно будет.
- Что ж... - Папа Боря побарабанил пальцами по столу, - надо подумать. Надо подумать...
Сурен встал и вышел, а вскоре вернулся с кошкой в руках.
- Предлагаю письмецо на Вернадского послать!
- Кошачья почта? - заинтересовался балаганщик.
- Всем почтам почта, - кивнул Коновал, - Куда надежнее голубиной. Кошка, она ведь всегда дорогу домой найдет. На Вернадского их с дюжину держат и мы у себя тоже. Их кошек нам сюда доставляют, а мы, когда надо весточку отправить, выпускаем по одной. Ошейник с запиской цепляешь и вперед - беги с приветом, вернись с ответом. Нет, ответ-то, конечно, другая кошка приносит - наша, которую с Вернадского выпускают. Без этой переписки нам никак. Лицом к лицу у нас с ними без драки не получается. А какие-то минимальные переговоры, хочешь, не хочешь, вести приходится.
- Кто ж потом ваших кошек снова на Вернадского везет, а ихних к вам? Если вы с ними без боя встретиться не можете?
- Так сам заводчик и доставляет. Сережа Куклачев. Он у нас, так сказать, оператор связи. С тех пор как "Патриот-Телеком" отключился.
- Что за письмецо задумал? - спросил Папа Боря.
- Предлагаю их потроллить, - ответил Сурен. - Вот, стишок сочинил. Зацените.
Были девушки в цирке Вернадского,
Две подружки характера блядского.
Мастерицы лизать. Скоро сучек ласкать
Язычки будут пламени адского.
- Поэт, итить его! - фыркнул Дживан. - Ты б лучше тиграми побольше занимался. А то, вон, Шерхан тебя уже слушаться перестал!
- Шерхан вообще никого, кроме Тиграна, не слушается, - махнул рукой Сурен. - А Тиграна тигры за имя уважают.
- Что ж, врага подразнить - дело стоящее, - улыбнулся Папа Боря. - Валяй, отправляй кису.
Окончательный план ночной акции возмездия сложился на четвертый день. От идеи поджога отказались - как-то не слишком надежно. И труднореализуемо, подруги ведь жили не одни, на первом этаже у них несла вахту охрана. Акробаты Большаковы с иллюзионистом Мартиросом Акопяном придумали кое-что получше. Рассказать о плане пришел к Папе Боре "нижний" Большаков.
- Нужен один тигр. Или лев. Кто его поведет, не важно. Хоть Тигран, хоть Сурен. Там и делать-то ничего не придется, только посадить зверя в нужной точке перед домом, да чтоб он зарычал по команде. Окно спальни у них в сторону Воронцовского парка смотрит, а тигра мы с другой стороны посадим. Он охрану на себя отвлечет. Ну а мы с братьями к противоположной стене подойдем, с подкидной досочкой. Построим фирку, а может, и драйки хватит. Вася на третий этаж в окошко спальни влезет. В ближнем бою у этих сучек против Васи шансы нулевые. Герда без Шара - никто, а Принцесса лук и взять-то не успеет, не то, что стрелу на тетиву поставить. Вася наш ножичком пишет, что твой Рембрант кистью.
- Тигра подставлять? - нахмурился Папа Боря. - Там же в охране амазонки. Они его вмиг стрелами продырявят.
- Так ведь мы с Акопяном пойдем! В том-то вся и соль! Мартирос для той охраны аттракциончик один прикинул, с дымом и зеркалами. Тигр им то справа, то слева являться станет, а куда стрелы полетят, там его не будет, только иллюзия.
- Уверен ты, что амазонки купятся на это?
- Сто пудов! Если только у них в гостях Кио не окажется.
- Что вряд ли, - кивнул Папа Боря. - Раулю там ночью делать нечего. Мужчинами в том доме не интересуются... Что ж, меланж-акт одобряю. Когда хотите исполнить?
- Да завтра ночью и пойдем.
- Иисус в помощь.
Следующей ночью, в третьем часу, акробаты Большаковы вернулись на Цветной бульвар, неся своего обермана Васю на руках. "Верхний" был без сознания, из левой стороны груди торчала стрела. Сердце, к счастью, оказалось не задето, но легкое пострадало.
- Жить будет, - сказал Коновал, вытащив стрелу, и обработал рану.
Остальные трое Большаковых тоже выглядели не слишком славно - все в порезах и кровоподтеках. Иллюзионист Акопян лишь вздыхал и недоуменно разводил руками. Тигран Багдасаров хмурился и матерился сквозь зубы.
Послушать о том, что произошло, сбежалась вся труппа.
- Завал?
- Завал - не то слово, - сплюнул Тигран. - Тут не завал, а полные дрова! Ждали нас... Сначала казалось, все идет по плану. Мартирос зеркала свои зарядил, я с Рыжиком сижу. Настал момент ему голос подать - зарычал. Все как по нотам - лучницы в окнах нарисовались, стрелы полетели, все мимо Рыжика.
- А мы в парке в кустах ждем, - продолжил рассказ "нижний" Большаков. - Слышим - веселье началось. Стало быть, наш выход. Вася - ножик в зубы, бежим к стене. Не успел я доску поставить - стрелы посыпались. Наше счастье, что выдержки у них не хватило, рано стрелять начали. Если б они дождались, пока мы колонну построим - всех бы нас стрелами проткнули, как нечего делать. В колонне-то куда нам деваться. Ну а так... Разбежались, снова в кусты попрятались. Только Вася стрелу поймал. Подхватили его, тащим. Бой, вроде как, закончился, теперь у нас одно дело - Васю спасать. Не тут-то было! Являются навстречу архангелы - икарийцы Петровы, с першами наперевес. Ну что, мы в партерных жанрах тоже работать можем. Отбились. А там и Тигран с Рыжиком на выручку подоспели. Такие дела.
- Ждали нас! - повторил Тигран. - Предупредил их кто-то, однозначно. Крыса у нас в семье завелась, Папа Боря. Крыса.
На следующий день к Папе Боре подошел Сурен Багдасаров.
- Есть у меня мысль одна.
- Да что ты говоришь! Удивил, не скрою. Давно ли у тебя мысли стали появляться?
- А с того дня, как Бенгала с Боцманом отравили.
- Ну давай, выкладывай, что у тебя на уме.
- Тогда ведь как получилось. Обычно у нас зверей Тигран кормит. А в тот день его не было, и тигров покормил Коновал.
- Ты что, хочешь сказать, что Миша в корм отраву подсыпал?!
- Выходит, что так. Я с тех пор приглядываться к нему стал повнимательнее. Как пить дать, он на вернадских работает! Он им и информацию сливает. Ну, сам посуди, Папа Боря, он ведь вечно около тебя трется, в курсе всех твоих дел. О вчерашнем плане он знал?
- Ну, знал. Так о нем полцирка знало.
- Говорю тебе, Папа Боря, это он!
Неделю спустя, старый клоун собрал у себя в кабинете совещание по разным текущим вопросам. Обсудив, что требовалось, всех отпустил, а Сурена задержал расспросами о ситуации на Арбате. Сурен был старшим по этому району, собирал дань с тамошних лавочников. Покончив с деловыми темами, Папа Боря попросил:
- Приведи-ка Коновала. Да пусть возьмет аппарат для измерения давления. Что-то хреновато мне сегодня. Да еще аритмия чертова замучила.
Через несколько минут Сурен вернулся с ветеринаром.
- Давление в норме, - сказал Коновал, расстегивая рукав тонометра. - А от аритмии я тебе настоечку приготовлю. Мелисса, зверобой, боярышник. Ну и отдыхать надо. Спать побольше.
- Да уж. Очень это сейчас не вовремя. У меня ведь тут, понимаете, романтические отношения образовались...
- Да ну! Это с кем же, если не секрет?
- Да есть одна старая знакомая. Знакомая старая, чувства новые. Вот, в пятницу в одиннадцать вечера ждет меня в театре Вахтангова.
- Смотри-ка! Да ты у нас, оказывается, молодец!
- А вы как думали! Не такой уж я и старик.
- А подруг у этой знакомой нет? Чтоб твоя охрана не скучала, пока вы там романтическими отношениями будете заниматься? - пошутил Сурен.
- Какая охрана? Один пойду. С охраной что за романтика?
- Ты что?! Зачем так рисковать?
- Ой, ну вы меня, как я погляжу, совсем за какую-то развалину держите. Да я, если хотите знать, вас обоих одной левой уложу.
- Нашел чем гордиться! - рассмеялся Коновал. - Уложит он врача с дрессировщиком. Ты попробуй Большакова "нижнего" уложить!
- "Нижний" Большаков только и умеет, что братьев на плечах держать. Это и я мог в его годы. Сейчас уж, конечно, не потяну. А вот жонглерский навык остался. Я б тому Большакову первым попавшимся булыжником с двадцати шагов точнехонько в лоб засветил бы. Всего и делов.
В цирке на проспекте Вернадского была традиция обедать всем вместе, по расписанию. Бойцы собирались за столами в помещении столовой, которая и после закрытия цирка не перестала выполнять свои функции. Кашеварил тот же повар, что и в прежние времена - Михал Лукич.
В зале появился Тристан Запашный, подошел к столу, за которым трапезничал Марат Алмазов, и положил перед ним клочок бумаги. Марат вынул из кармана очки, надел их и стал читать. Это был обрывок из "Утреннего Иисуса".
Сеть ресторанов "Пи-пи". Пятьдесят блюд из крысиного мяса!** По китайским рецептам не готовим!
** С 3 марта по 19 апреля Великий пост. (Прим. ред.)
- Зачем ты мне эту дрянь принес? - поморщился Алмазов, бросая бумажку на стол. - Аппетит решил испортить?
- Да ты с другой стороны прочти. Там сообщение для нас с Цветного. Только что кошка принесла.
На обороте была записка, в которой сообщалось, что в пятницу в одиннадцать вечера Папа Боря один, без охраны, появится у театра Вахтангова.
На губах у Марата заиграла недобрая улыбка.
- Кого отправишь? - спросил Тристан. - Герду с Принцессой не советую, они еще убьют его там сгоряча. А нам с ним живым сначала потолковать бы надо. Давай мы с Ричардом пойдем, с парой леопардов?
Марат покачал головой.
- Нет. Сам пойду. Встречусь с ним один на один. У нас с Борей свои счеты. Мне с ним и разбираться. Это будет наше с ним последнее антре.
- Один на один?! Окстись! Как ты его возьмешь, он же бычара здоровенный!
- Так ведь моим шарикам все равно - бычара, не бычара. Хоть бы и тигр. Шарики в любую шкуру с удовольствием втыкаются.
Любимым оружием клоуна-жонглера Алмазова были моргенштерны - бронзовые шарики с ввинченными в них стальными шипами.
- Нет, так-то мы команду соберем, для страховки. И вы пойдете, и девочки пускай идут. Пару крафт-жонглеров тоже возьму. И скажи Принцессе, пусть лошадь подберет поспокойнее. Чтоб стояла тихо, не ржала. Явимся на место пораньше, осмотримся. Потом вы укроетесь в переулке, а я у театра один останусь. Боря появится - я ему шариком в лоб, легонько, так, чтоб только оглушить. Как он свалится, я вам свистну. Вы лошадь подгоните, мы его свяжем, погрузим, и домой.
- Прохожие случайные не помешают?
- Не будет их. Там в переулках вечерами такое творится, что после девяти все мирные граждане по домам сидят, нос на улицу высунуть боятся. А шпана, что там шалит - она, если нас увидит, сама попрячется.
В кабинет Папы Бори ввалился Дживан. Лицо его было мрачнее тучи.
- Водка есть?
- В шкафу.
Дрессировщик налил полстакана и тут же, одним махом, выпил.
- Сурен? - догадался Папа Боря.
- Сурен. Суренчик, сука... Поверить не могу. Брат родной! А спалился, дурилка, по-глупому. Захожу в нашу комнату, гляжу, его пиджак опять на кровати валяется. Я этого терпеть не могу. Взял, хотел на вешалку повесить, и тут из кармана бумажка выпадает. Поднял я ее, посмотрел - а это записка. А в ней все изложено: и куда ты ночью пойдешь, и в котором часу. И что один будешь, без охраны. Ну, я записочку эту - обратно в карман, пиджак - обратно на кровать, вышел на двор, отошел к конюшне, наблюдаю. Жду, не выбежит ли кошка с ошейником. Получаса не прошло, она тут как тут, полосатая. Прошмыгнула по двору. Побежало письмецо на проспект Вернадского... Ну ты подумай - брат родной! Хотя, чуяло мое сердце... Да и деньжата у него в последнее время откуда-то завелись. Продался, сука!
- Где он сейчас?
- Суренчик-то? Тигран его пока со львами запер. До утра посидит, завтра будем с ним что-то решать... У тебя-то теперь планы какие?
- Планы ясные. Повезло нам, что он в легенду-то мою поверил. Теперь пора собираться на охоту. Такой шанс - самого Марата взять!
- А кто с тобой?
- Ты пойдешь, с тигром. Славик и Яшка с ножами. Шамиль и Мага с саблями. Да и хватит. А, ну и Коновал еще. Мало ли что, лекарь может потребоваться.
На Арбат пришли к восьми вечера, засели в Театре Вахтангова на втором этаже. Обзор из окна был прекрасный. Где-то в половине десятого появились артисты с Вернадского: Марат, братья Запашные, Принцесса Цирка на лошади, Девочка-на-Шаре верхом на белом тигре, да еще пара дюжих молодцов.
- Ну прям парад-алле! - усмехнулся Папа Боря.
- Ага. Только тамбурмажоров с барабанами не хватает.
Пройдя мимо театра, группа свернула в Калошин переулок и исчезла из поля зрения. Марат же укрылся за колоннадой театра.
- Цирк уехал, клоун остался, - прокомментировал Дживан. - Предлагаю такой план. Я с тигром, Шамиль и Мага - выходим через служебный в Николопесковский переулок, дворами смещаемся вдоль Арбата вправо, потом переходим Арбат и дворами же подбираемся к их шараге. Поднимем шум, покричим, Рыжик порычит. Они в нашу сторону кинутся. Мы постараемся в бой не вступать, а просто переулками от них побегаем. А вы со Славой и Яшей, как шум услышите, займетесь Маратом.
- А я? - спросил Коновал. - Я тут, собственно, тоже не с пустыми руками.
Он достал из-за пазухи и продемонстрировал бутыль с мутной жидкостью.
- Коктейль, что ли, приготовил?
- Ага.
- Это ты молодец, - улыбнулся Папа Боря. - У тебя, Миша, самая ключевая роль будет в этой операции. Сиди здесь и береги себя. Ты нам дорог как врач, целый и невредимый.
- Так что, план одобряется? - спросил Багдасаров.
- В целом, да.
- Когда начнем?
- Оптимальное время - половина одиннадцатого. Они-то меня только к одиннадцати ждут, а сейчас пока дадим им расслабиться. Только, ребята, вот что. Вы тут посидите, а я сам через служебный на улицу выгляну. Извини, - Папа Боря жестом остановил открывшего, было, рот Дживана, - Я хочу сам все контролировать. Мне так спокойнее.
У служебного входа все было тихо и мирно. Ни единой живой души, ничего подозрительного. Клоун уже хотел вернуться в театр, но вдруг из глубины переулка раздался истошный детский крик. Крик боли и ужаса. А затем громкий детский плач. Папа Боря бросился в ту сторону. Детского плача он физически не был способен выносить. Пробежав по переулку до ближайшего поворота, он увидел такую картину. Мальчонка лет семи барахтался в манипуляторах скрепы! Что он натворил, зачем понадобился этой железной дуре, и какая, вообще, нелегкая занесла его в этот час в арбатский переулок - сейчас было не важно. Пацана требовалось спасать. Клоун схватился за "руку" скрепы и повис на ней всем своим немалым весом, пытаясь отогнуть ее в сторону. Но "рука" не поддавалась. Мальчонка продолжал истошно верещать. В переулке загремел стук башмаков бегущего человека, и через мговение из-за поворота появился другой клоун - Марат Алмазов. Он тоже не переносил детского плача. Подбежав, Марат схватился за второй манипулятор скрепы и потянул его на себя. На руках у Марата были кевларовые перчатки. Видеоокуляр скрепы резво вертелся то влево, то вправо, пытаясь разглядеть нападавших.
- Спалились мы с тобой, Боря, - краснея от натуги, прокряхтел Марат. - Как думаешь, где теперь встретимся, на шахте или на лесоповале?
- Нас еще поймать надо...
Вдруг в механизме что-то щелкнуло, и "руки" скрепы раздвинулись. Мальчик брякнулся на асфальт.
- Ну, все, парень, не реви, она тебя больше не обидит, - сказал Папа Боря, вытирая пот со лба.
- И мы тебя тоже не обидим, - добавил Марат, - Мы добрые. Мы знаешь, кто? Мы клоуны! Знаешь, кто такие клоуны?
- Нет, - сквозь слезы ответил мальчик.
- Это такие люди, которые существуют специально для того, чтоб веселить ребят. Сейчас мы и тебя развеселим. Ты любишь шарики?
Мальчик кивнул.
- Отлично! Сейчас мы с дядей Борей покажем тебе, как мы умеем играть шариками. Боря! На десять шагов!
Клоуны разошлись.
- Здравствуй, Бит!
- Здравствуй, Байт!
- Знаешь, что я тебе принес?
- Не знаю.
В руке у Марата появился шипастый моргенштерн. Борис похолодел.
- Яблочко! Лови!
- Фу, оно гнилое!
За первым моргенштерном полетел второй.
- Лимон! Лови!
- Фу, он кислый!
Нет, Марат не бил на поражение. Он подавал шарики партнеру, как это делается при парном жонглировании. Вот только на руках у него были защитные кевларовые перчатки, а Борис вынужден был жонглировать голыми руками. Так что после "морковки" его руки были уже все в крови. Мальчонка, позабыв уже свой страх, радостно смеялся.
- Фу, она грязная!
- Картошка! Лови!
- Ой, она горячая!
- Мячик! Лови!
- Фи, он китайский!
- Яичко!
Рядом раздался ленивый тигриный рык. Моргенштерны попадали на асфальт. Возле Марата сгруппировалась его команда.
- Здравствуй, малыш! - сказала Девочка-на-Шаре, - Смотри, какая у меня большая киса! Тебе нравится? Можешь погладить.
Мальчик подошел к Шару и робко дотронулся до его загривка. Белый гигант застыл в неподвижности, словно большая мягкая игрушка.
- Как его зовут? - спросил мальчик.
- Шарик.
Вдруг лошадь, которую держала под уздцы Принцесса Цирка, вскинула морду и тревожно заржала, почуяв чужого хищника. Из-за угла дома вышла армия Папы Бори, в полном составе. Впереди всех бежал тигр Рыжик.
- Шар! Спокойно!
- Рыжик! Сидеть!
- Где ты живешь, дружище? - спросил у мальчика Папа Боря.
- На Композиторской улице, в коммуне.
- Яша, проводи парнишку домой.
Пока эквилибрист Яша с мальчиком не скрылись из виду, обе группы стояли, застыв, не сводя глаз друг с друга и не предпринимая никаких действий. Но вот Герда убрала руку с шеи Шара, и в ту же секунду зверь прыгнул вперед. Навстречу ему с ревом полетел Рыжик. Два монстра, белый и рыжий, сцепились в воздухе и, упав, покатились по асфальту в смертельной схватке, словно олицетворяя вражду армий рыжего и белого клоунов. Полетели клочья шерсти. У виска Папы Бори просвистел камень, брошенный жонглерам с Вернадского. В ответ Славик метнул нож. Сверкнули сабли Шамиля и Маги. Коновал (сказано же было дурню: сиди внутри!) бросил в Марата бутылку. Тот отклонился, и бутылка, ударившись о деревянную стену сарая, разбилась. Коктейль вспыхнул, стена занялась огнем. На скрепу, замершую неподалеку, никто из участников схватки внимания уже не обращал.
- В эфире "Патриот-ТВ" программа "Цирк зажигает огни"! - возбужденно орал в микрофон ведущий в студии. - Это потрясающе! Согласитесь, уважаемые господа патриции, это просто потрясающе!
Как хорошо, что в наше время понятие "цирк" вернуло себе свое изначальное, классическое, благородное, древнеримское значение - гладиаторские бои!
Отодвинув микрофон, ведущий повернулся к коллеге.
- Держу пари, сегодня мы и Канаду по рейтингам переплюнули! У них даже Цирк Дю Солей давно такого шоу не давал. Как они трогательно мальчика утешали! Я чуть не зарыдал! А эта кровь на руках! Фантастика!
Взрослые в восхищении, а детскому возбуждению просто нет предела.
- Папа, а трудно научиться жонглировать колючими шариками?
- Мама, правда, я, когда вырасту, буду такая же красивая, как Девочка-на-Шаре?
- Бабушка, я передумал. Я не буду директором, я стану укротителем тигров!
Все ребятишки в восторге, и все мечтают стать циркачами.
Но мы-то с вами, друзья, давайте не будем забывать, что слово "циркач" в цеху считается неуважительным. Правильно говорить: "артист цирка".
|
|