Алексей Толкачев

Ведьмин счет


          Есть в лесу такие места, куда ни лесник никогда не сунется, ни охотник, ни даже беглый зэк. Хоть бы за ним и погоня была со стрельбой.
          В тех глухих местах зверь Любимец любится с камнями. От этого нечисть заводится. Как заведется, начинает по лесу шастать. А потом, рано или поздно, к человеческому жилью выходит.
          
          Вот, значит, как-то раз под ходячими облаками, под частыми звездами бежит по лесу черемная лисица. Вдруг чует: дурно ей становится! Словно бы трясет ее злая трясовица, оскудение крови сказывается, и прочие сотворилися окаянные болезни во чреве. Открывает лиса пасть. И сей же час что-то круглое с песней ей на язык выкатывается! Только хотела рыжая плутовка к словам песни прислушаться, а это круглое уже на верхнюю губу перебралось, и песни более не слыхать.
          - Не слышу ничего, - говорит лиса. - Сядь ко мне на язычок!
          А круглое с губы на землю соскакивает и катится прочь.
          Лисица же не только не слышит, а уж и не видит, и не дышит. Окочурилась лиса.
          Круглое же катится по лесу дальше, катится и накатывает на медведя косолапого.
          - Чьих будешь? - медведь вопрошает.
          - Я конец твой! - ответствует круглое.
          - Почему мой? - возражает косолапый. - Я института собственности не признаю. Нам, лесным, оно, во-первых, ни к чему, а во-вторых, божьим понятиям противно. "Мой", "твой" - это барский толк, не наш. Это столичному патриарху-никонианцу так рассуждать пристало, а для нас, раскольников-староверов, ни моего, ни твоего нет. Все общее!
          - Не фачит, - отвечает медведю круглое. - Я лисе пришел и тебе приду!
          Тут стало у мишки на лапах мокро и студено, захотелось яиц и в баню. Перекрестил себя косолапый двоеперстно да и помер.
          Катится круглое далее. Догоняет на лесной тропинке серенького волчка. Быстро бежит серый, да круглое быстрее катится. Догоняет круглое серого и - бац по спине энергетической ложноножкой (потому как реальных-то конечностей у круглого нет). Оборачивается серый и сразу смекает: конец подкрался незаметно!
          - Отпустил бы ты меня, дядя конец! - просит волчок.
          - Рад бы, да не могу! Таков уж я: лисице пришел, медведю пришел и тебе, серый волк, приду!
          Пожалел волк, что не увидит в нынешнем году, как приходит солнце на Водолиятель и оттоле восемь дней возвышается, и орел в венец одевается, и ночь уменьшается. Слабость пришла в естество волчиное, и испустил он дух.
          А круглое дальше по тропинке катится. Глядь - впереди кто-то скачет скачками странными, дикими. Сперва подумал конец, что это леший. Испугался конечно. Еще б не страшно: одно дело звери лесные, а лешему-то он еще ни разу не приходил! А после пригляделся - ан нет, не леший. Уши белые длинные торчат! Заяц. С тропки спрыгнул, в кусты схоронился. Круглое - за ним. Раздвигает ветки... а на него в упор дуло ружейное смотрит! Заяц лапу на курке держит и спокойно так говорит:
          - Ступай своей дорогой, шпынь шарообразный! Не то порешу.
          - Опусти ружье, - отвечает круглое. - Все одно, не спасешься. Я и лисе пришел, и медведю пришел, и волку, а уж тебе, косой, и подавно приду!
          И, сказав эти слова, поцеловал конец заряженное ружье прямо в дуло. Нажал заяц на курок - осечка. Нет от ружья стрелянья! Нажал еще раз - выстрел грохнул, полетел из дула заряд смертоносный, от которого никто заговориться не может (лесной орех, пчелиным воском обмазанный), да все мимо конца! Метил заяц в цель, а попал в пень. Одно слово - косой... Потемнело у зайца в глазах, померещились ему рыбы толстые, оспицей покрытые, выронил он ружье из лап, упал, ударился оземь и обернулся мертвым зайцем.
           А круглое дальше покатилось. Из лесу на опушку, с опушки на поле, с поля к околице, с околицы - в село. А в селе уж недоброе почуяли! С утра еще заметили, что все кони на конюшнях в мыле, а тут еще и воздух серой запах. Поп-никонианец на колокольню влез, от греха подальше, набат организовал. А толку-то! В селе, большей частью, староверы живут - а они все по своим каплицам подземным попрятались да прикидывают, что лучше сделать - самосжечься али самозакопаться?
          Сидит на завалинке старый дед, козью ножку крутит. Выходит к нему из избы старуха, спрашивает:
          - А что это у нас, вроде как, сульфуром попахивает да земля трясется, будто царство индейское?
          - Проблема есть, - отвечает дед, закуривая. - Катится к нам из лесу круглый игоша, который есть конец всему сущему.
          Бабка так и застыла, рот разинув. Немая сцена. Как говорится, слов нет, жди перевода на тот свет! Домовой-суседко - и тот за печку спрятался и от страха трясется. Тоже и он понимает драматизм ситуации.
          Тут как раз и круглый конец прямиком в их калитку закатывается!
          - Я лисе пришел, медведю пришел, волку пришел, зайцу пришел и вам тут всем приду. А тебе, старче, первому!
          Но дед, бывший суворовский солдат, не так прост был. Он ведьмин счет знал.
          Да не какой-нибудь там: "одион-другион-тройчан-черичан" или: "пера-эра-чуха-рюха" - это ведь не ведьмин счет, а считалки детские. А настоящий ведьмин счет, он вот каков: он как наш, только оборотный!
          Прошамкал дед беззубым ртом:
          - Девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один... ноль!
          Как прозвучало слово "ноль", как услыхало чудище круглое свое имя, так и воли лишилось! Потащила ведьмина сила круглый конец на окно студеное, оттуда на сковороду горячую, распряглось там круглое, расплылось, растеклось, сняла его бабка со сковороды, масло выжала, тесто раскрошила, крошки сухие по коробам раскидала да по сусекам разметала.